Ю.Матушанская

Называя себя протестантами, мы заявляем свою причастность к Западной культуре, построенной на индивидуалистических принципах и ценности человеческой личности. Протестантизм, как религия тесно связанная с антропологическим прорывом Эпохи Возрождения, построен на личных отношениях с Христом. Еще великий Вебер приравнял протестантизм к капитализму. Возведя в ранг добродетели каждодневный труд и накопление денег, протестанты разрушили уклад средневековой общины, где “каждый сверчок знал свой шесток”. Страшная библейская фраза “Проклят всякий, надеющийся на человека” - стала одним из главных кальвинистских принципов. Но, если я не могу надеяться на ближнего, то что станет мне опорой? По мнению пуритан – Бог! Эта мысль так прочно утвердилась в протестантских умах, что отразилась в культуре. Так, на американских долларах написано: “Мы уповаем на Бога”, а Великобритания, как известно, не имеет постоянных друзей, а имеет постоянные интересы. В политике, бизнесе и любви – жизнь– это диалог человека и Бога. Третий здесь лишний! Отношения с обществом либо жестко нормируются пуританской моралью, через которую, как через асфальт пробиваются ростки человеческого естества (Читай Фаулза “Подруга французского лейтенанта”), либо личность противопоставляется серой и косной толпе, как в американских боевиках. При этом проблема сексуальности либо замалчивается (“Если насчет женщины есть сомнение в том, что она леди – она не леди”), либо отдается в компетенцию атеистического психоанализа.

По утверждению Канта, есть только звездное небо над головой и нравственный закон в сердце. Кант ратовал за единую религию для всех, без обрядов и традиции. Будучи пиетистом, Кант, также как и большинство современных ему философов, не отделял свою философию от христианской мысли. Этой религией без религии был доведенный до логического конца протестантизм. Протестантизм последовательно шел по пути борьбы с умножением сущностей (согласно “бритве Оккама”). Как известно из учебников религиоведения, в классическом протестантизме есть только два таинства: крещение и причастие. Никакого венчания! Брак – это личный выбор двух людей и к миру горнему отношения не имеет. Да и о какой ответственности за чужое решение может идти речь в религии, в которой не существует института священства? Однако, это стремление принять всех изначально было связано со стремлением обратить всех в истинную веру. Множественность протестантских течений породила проблему отношения к другому. Само явление толерантности появилось в результате того, что граница между протестантами и католиками проходила по немецким семьям. Никакая великая истина не могла оправдать войны родителей с собственными детьми. Значит, есть нечто большее, чем наше сегодняшнее представление об истине. Однако в параде примеров религиозного самовыражения протестантских народов еще не было упомянуто печально известное “С нами Бог” на ремнях солдатов СС. Там где есть проблема толерантности, всегда есть как минимум два варианта решения вопроса. Обратная сторона европейской всеядности – это истребление “человеческого мусора”. В число непригодных к жизни в нацистском раю входили не только евреи, но и гомосексуалисты, проститутки, сумасшедшие. Недаром впоследствии классик философии постмодерна Лиотар назвал господство какой-либо одной истины – Освенцимом. Мир Нового времени, сформированный протестантизмом, основным желанием которого было познать и распространить одну для всех истину, - этот мир был уничтожен Освенцимом.

Мир после Освенцима – это мир дискредитированных патриархальных ценностей. Именно он породил сексуальную революцию. Теперь женщины и мужчины, как и люди разных рас и вероисповеданий, имеют равные права и примерно равные возможности. Таким образом, мужчины имеют меньше ответственности, а женщины больше свободы. Современная женщина сама решает, где она будет жить, что она будет есть и с кем она будет спать. Так думает мир. Вселенная же “русского баптизма”, как и все традиционные общества, отстает от цивилизации на два шага. До недавнего времени женщины из этого социума даже одежду носили не 70-х, а 50-х годов 20-го века! Что касается проблем толерантности, то “русский баптизм” находится в состоянии не только до сексуальной революции, но и до Освенцима, т.е. не чувствуя ответственности за истребление других. Жесткие этические нормы в данном социуме ведут либо к неустроенным судьбам (в условиях патриархального общества, в основном женским), либо к уходу из церкви (или, что более вероятно, не приходу в нее). То есть, протестантизм, который изначально возник как религия для всех, стал в данном случае практически не пригоден для нормальной жизни! Не секрет, что любая протестантская церковь в большинстве своем состоит из одиноких женщин. Попытка же какой-либо женщиной решить свои проблемы вне данных норм (один Бог знает, какие фантастические формы принимает заповедь “не прелюбодействуй” в каждой конкретной российской протестантской общине!) приводит эту женщину в глазах единоверцев в разряд “человеческого мусора”, которому не место в “нашем протестантском раю”. У некоторых психика не выдерживает подобного давления, что еще больше утверждает “братьев и сестер” в том, что они не ошиблись в ее оценке. Это при том, что на бытовом, да порой и на официальном уровне, протестант в России – это чаще всего изгой! Для неверующего мужчины ее представление о браке – это одно из проявлений религиозного фанатизма. Кроме того, в защиту инвалидов, гомосексуалистов и “блудниц” я могу сказать, что жизнь гораздо сложнее, чем нормы той или иной церкви. Известно, что наркоман может несколько раз неудачно соскакивать с иглы. И неизвестно чем закончится его борьба с проблемой. В сексуальной жизни положительным результатом является не прекращение греха (иначе в протестантизм надо ввести монашество с его социальным обеспечением обитателей монастыря), а устройство личной жизни. Тогда возникает вопрос, кто несет ответственность за неустроенную личную жизнь того или иного человека? Если это, как на том настаивает современная Западная цивилизация, - сам человек, то его жизнь должна быть личной, а не публичной, и он должен устраивать ее так, как может, и никто не в праве лишать его места под религиозным солнцем протестантской общины. Если же это – община, тогда она должна обеспечивать все то множество одиноких бабушек, которые являются результатом ее пуританского ханжества. Поэтому я призываю пасторов церквей – копите ваши денежки! Во первых, согласно нашей протестантской этике - это праведно, а во-вторых, вам будет на кого их тратить, если, конечно, церковь не разбежится в поисках личного счастья. Но, поверьте, те женщины, которые послушно остаются одинокими бабушками, они-то как раз не разбегаются.